Вратарь московского "Динамо" Жидрунас Карчемарскас стал основным вратарем после 5 лет просиживания в запасе.
- Последним литовцем, сделавшим до вас вратарскую карьеру в России, был Гинтарас Стауче. Много лет назад.
- Мы, кстати, очень хорошо знакомы, да и родились в одном городе, Алитусе. Только вот где Гинтарас сейчас - понятия не имею. Потерялись по жизни.
- Вы теперь по-русски здорово говорите.
- А когда в Москву в первый раз приехал, вообще не говорил. Чуть-чуть понимал. В Литве молодежь русского языка не знает.
- Сегодня, наверное, даже думаете по-русски?.....

- Больше по-литовски. Достаточно провести дома отпуск, чтобы полностью перейти на родной язык. Но в Москве все возвращается. Только вот с дорогами до сих пор путаюсь. Чуть не каждый день попадаю в какой-нибудь переулок - не знаю потом, как выехать. Раньше из-за этого - чтобы в рестораны не ходить - жил на одной пицце, заказывал домой. Так было проще.
- Удивительно, как язву желудка не заработали?! А если б не закрепились когда-то в "Динамо"?
- Вернулся бы домой, сегодня кур разводил бы. Шучу. Но мне, конечно, повезло, что "Динамо" сразу предложило контракт... Знаете, сколько я в Литве получал?
- Сколько?
- 500 долларов. И казалось - больше и не надо: я молодой, живу на базе, все готовое. Разве что откладывать ни гроша не удавалось.
- Наверное, после первой же динамовской зарплаты почувствовали себя миллионером?
- Я и сейчас себя миллионером не чувствую. Но тогда действительно захлестывал восторг: столько всего могу себе купить... Пришлось сдерживаться. Даже машину приобрел так себе, старенькую BMW третьей серии. Для футболиста - автомобиль не выдающийся.
- Чтоб заиграть в Москве, надо этот город полюбить.
- Я полюбил. Если б не нравилось, шесть лет здесь не выдержал бы. Приезжаю в Алитус - и первые три дня мне как-то странно. Ловлю себя на том, что скучаю по Москве!
- Самый неординарный человек из тех друзей, которых вам подарила Москва?
- Овчинников. Он потрясающе добрый. Мы почти стали друзьями. Кстати, Сергей пополнил мою коллекцию вратарских свитеров, подарил свой. Он теперь хранится дома рядом со свитерами Касильяса и Буффона.
- Дома - это в Москве?
- В Литве. Здесь у меня квартира съемная.
- Сейчас общение с Овчинниковым продолжается?
- Нет.
- Был у вас еще один конкурент, Нуну. Вы как-то сказали, что этот парень целый год провоцировал вас на конфликт...
- Такой он человек, наверное.
- Какой?
- Вообще ни с кем в команде не общался, себе на уме. Когда Нуну играл, ребята пытались строить с ним нормальные отношения, поддерживали его. Но он ко всем относился в высшей степени подозрительно. И в итоге все прекратили с ним общаться.
- Обходили стороной?
- Вроде того. Далеко отойти, к сожалению, сложно было, но в разговоры с Нуну больше никто не вступал.
- Но вратарь-то он приличный?
- Нормальный - раз играл во многих командах. Как к вратарю к нему претензий никаких. Только к человеческим качествам.
- Куда, кстати, он делся?
- Понятия не имею. Какое-то время тренировался с дублем, а потом вроде бы в аренду отправили.
- В первый раз я вышел на замену в Элисте - вместо Березовского. Тренер на поле отправляет, а у меня щитков нет - Чеснаускис перед игрой выпросил. Пока нашли, пока принесли - заминка вышла.
А настоящий дебют, когда с первых минут выпустили, состоялся против "Зенита". Мы 7:1 выиграли. Я тогда просто смеялся: как, оказывается, легко играть в высшей лиге! Кержаков, правда, мне праздник голом испортил. И шутил потом: мол, сохранил интригу. Тот матч я никогда не забуду.
- А еще какие?
- Конечно, игру сборной Литвы в Италии, когда мы вничью сыграли - 1:1.
- Потрясающая, говорят, для вас встреча была.
- Повезло чуть-чуть. Где-то в меня попали, где-то выручил. И только знакомые лица мелькали: тот же Индзаги...
- Готов предположить, что запомнился и прошлогодний матч против "Торпедо". Проигранный 0:3.
- Я искал причины в себе, а не в команде. Каждый гол, считал, на моей совести. В раздевалке, помню, было гробовое молчание. На следующий день мы поговорили всей командой, но нормально, без крика... Но все равно даже мысли ни у кого не было, что можем вылететь.
- Если бы из "Динамо" не убрали Овчинникова, вы были бы готовы и дальше оставаться вторым вратарем?
- У меня был последний год контракта, и я понятия не имею, где мог бы оказаться. Вовсе не уверен, что "Динамо" и дальше захотело выдержать меня на скамейке. Но вообще-то раз сидел пять лет - мог бы, наверное, посидеть и еще какое-то время. На самом деле все было справедливо: кто же станет держать на лавке вратаря, который на две головы сильнее остальных? И в любом случае я постоянно чувствовал поддержку из клуба. Тот же Кобелев подходил: "Не переживай, будешь играть!"
- В бухарестском "Динамо"? Газеты писали, что вы туда собирались.
- Я тоже эти заметки читал. Но на самом деле за пять лет не было ни одного звонка из другого клуба.
- Даже из "Хартса"?
- Про "Хартс", врать не буду, разговор был. Точнее - ни к чему не обязывающая беседа с Романовым, президентом. Я отослал его в клуб. Сказал: "Вы же понимаете, что от меня в этом вопросе ничего не зависит..."
- Вы словно бы знали, что шанс однажды получите...
- Знал. Или, лучше сказать, верил. Так точнее будет.
- Вы ждали пять лет. Это очень долго?
- Не то слово...
- Вы всегда с утра знаете, как сыграете вечером?
- Наоборот, никогда предсказать не могу. От настроения и самочувствия это не зависит, как ни странно. Я такой человек, что мне надо себя успокаивать. Слишком злым выходить на поле нельзя, это не помогает. Проверено.
- У вас были разные тренеры вратарей. Чем, например, удивлял Сангой?
- Ничем. Мне он вообще не нравился. Совершенно непонятная методика тренировок. Вернее, вообще никакой методики: лупят по воротам со всей силы - ты прыгай, лови. Ничего мне не дал. Мне так и Точилин, например, мог бы бить, ничего специально вратарского в этом не было.
- С Кобелевым в отношениях все иначе?
- Я поражаюсь, насколько легко он находит общий язык с игроками, хоть сам еще молодой человек. Коллектив создал моментально, порядок идеальный. Хотя он вообще не кричит. И обстановка сейчас в команде очень хорошая.
- Аршавина недавно спросили, когда "Зенит" будет чемпионом. И Андрей уверенно ответил: "В 2007 году". А когда чемпионом станет "Динамо"?
- В 2007-м. Никаких сомнений.
- А вот уже вас самого как-то спросили, почему болельщиков не приветствуете, как приветствовали их Овчинников и Березовский. Помните, что ответили?
- Не помню. И что же?
- "Стесняюсь".
- Ах, да... Но сейчас я прекратил стесняться. Болельщиков теперь приветствую.
- Но остались при этом стеснительным человеком?
- Более чем. Хотя прекрасно знаю, что стеснение сковывает.
- С московскими барышнями как знакомитесь?
- Тоже стесняюсь. Но, бывает, преодолеваю себя.
- Самый обидный тренерский поступок по отношению к вам?
- Был Кубок "Балтики", я дебютировал за сборную Литвы. За две игры пропустил три гола. И все три - из-за моих ошибок: завалился на перехвате, еще что-то... Я очень переживал. Тренер, Любинскас, мне после игр ничего не говорил, а потом открываю газету, а там его интервью: "Проиграли только из-за Карчемарскаса".
- Что подумали?
- Страшно обидно было. Будто я один на поле выходил!
- С тренером потом не говорили?
- Не стал. Мы сейчас в хороших отношениях. Я нормальный человек, воспринимаю и критику, и советы - только подойди и скажи это мне. А не корреспонденту.
- Был в вашей жизни еще веселый персонаж, Гжебик.
- Я об этом человеке вообще вспоминать не хочу - над ним можно только смеяться. Вот у него точно ничему научиться нельзя было. Только орал на всех, больше ничего.
- Неприятный человек?
- Ни с кем так и не попытался поговорить по-человечески. Я его вообще не понимал - просто решил в какой-то момент, что буду себя вести, как всегда вел. А он пусть себе орет. К Гжебику было ноль уважения... Чем больше он кричал, тем меньше его воспринимали. Понять не могу, как он вообще кого-то до "Динамо" тренировал.
- В Праге демонстрации болельщиков были, когда он "Спарту" возглавил.
- Я слышал. Нисколько не удивился.
- Может быть, следующий вопрос вас удивит... Я в какой-то корейской команде встречал вашего однофамильца...
- Это не однофамилец, а брат. Нападающий. Он футбол оставлял почти на три года, а потом возобновил карьеру. Тяжело пришлось, но выдержал. Сейчас ему 27, у него контракт с "Ветрой". Но Тарханов почему-то на сборы не взял...
- Часто слышите, что вратари - странные люди?
- Очень. Раньше я, например, к штангам относился, как живым, гладил перед матчем на фарт. Чем сильнее гладил, тем больше мне мячей накидывали. Теперь перестал - штанги они и есть штанги. Неживые, ничего они не понимают. И все разговоры про вратарские странности воспринимаю как шутку.