Годы жизни: 8 декабря 1941 г. - 5 января 1975 г. Центральный защитник Капитан Команды!

Вице-чемпион Европы 1964 года. Финалист Кубка обладателей кубков 1972 года. Чемпион СССР 1963 года. Обладатель Кубка СССР 1967, 1970 годов.

За сборную СССР провел 20 матчей, забил 1 гол. За "Динамо" (Москва) сыграл 282 игры (шестой среди игроков-старожил "Динамо" за всю историю!!!), 9 раз поразил ворота соперников.

 

Пятого января 1975 года на Шереметьевской улице в Москве, в квартире своего отца, на 34-м году жизни умер один из лучших центральных защитников советского футбола 60-х – начала 70-х годов, капитан московского «Динамо» Виктор Аничкин. Врачи констатировали смерть от острой сердечной недостаточности, однако истинные обстоятельства трагедии окутаны тайной до сих пор.
Восьмого декабря нынешнего года ему исполнилось бы 66 года. Его друг и многолетний партнер по команде заслуженный мастер спорта Валерий Маслов утверждает, что Виктор был абсолютно здоровым человеком и никогда не жаловался на здоровье. Однако резкая смена образа жизни после серьезных каждодневных физических нагрузок привела, по выражению Маслова, к сердечным изменениям в организме…

Перед самой смертью он наконец-то нашел работу, связанную с футболом. Но, увы, не в «Динамо», которому отдал всю жизнь. Когда его спрашивали, почему в свое время он не принял приглашения «Спартака» и «Торпедо», отвечал: «Динамо» — это моя судьба! Я всю жизнь болел за эту команду»...

 

 

Я тоже был страстным поклонником московского «Динамо», хотя жил очень далеко от столицы, в небольшом грузинском городе на берегу Черного моря. В середине 60-х десятилетним мальчишкой писал письма любимым игрокам. Ответы от Юрия Вшивцева и Валерия Зыкова сделали меня на время если не самым счастливым среди 60 тысяч жителей города, то уж самой популярной личностью в 8-й средней школе точно. Аничкин оставил мои полные обожания послания без внимания. Но все обиды прошли, когда в 67-м в финале розыгрыша Кубка страны Виктор забил третий гол в ворота ЦСКА. До сих помню его в деталях: навес Валерия Маслова в штрафную и прекрасный удар головой Аничкина, опередившего самого Альберта Шестернева...
Вообще в 60-х – начале 70-х годов капитан московского «Динамо», дебютировавший в основном составе команды 20 мая 1960 года, был участником почти всех главных событий и достижений советского футбола. В составе национальной сборной сыграл в финале Кубка Европы-64, под флагом «Динамо» выиграл чемпионское золото и дважды – Кубок СССР, вышел на поле в первом для наших клубов финале Кубка обладателей кубков европейских стран. Одиннадцатого мая 1968 года отметился прекрасной игрой в едва ли не лучшем матче сборной СССР за всю ее историю – против венгров в четвертьфинале первого чемпионата Европы-68.

А помните потрясающую игру на не существующем нынче «Уэмбли», которую сборная СССР свела вничью (2:2) с тогдашними чемпионами мира – англичанами? Виктор Аничкин стал и там одним из главных действующих лиц. Он бы, без всякого сомнения, выступил и на чемпионате мира-66, если бы не нелепая травма…

 

 

— Кто из защитников служил для вас примером в начале карьеры?
— Моим любимым защитником был динамовец Константин Крижевский, на которого я очень хотел быть похожим.

 

— Кто вам нравится сейчас?
— Муртаз Хурцилава. Он умеет все. Сам я чувствую себя спокойно в паре с Георгием Рябовым: мы давно играем вместе, хорошо понимаем друг друга. Я смело иду на сближение с соперником, зная, что Рябов вовремя подстрахует. Один из лучших защитников, бесспорно, и Эдуард Мудрик.

 

— Поединки с какими игроками вам запомнились в наших внутренних чемпионатах?
— С Анатолием Бышовцем, Владимиром Федотовым и Эдуардом Стрельцовым. Все они очень разные…

 

 

Рассказывает Валерий Маслов, полузащитник московского «Динамо», заслуженный мастер спорта, заслуженный тренер России:
— Мы с Виктором попали в «Динамо» из футбольной школы молодежи: он – в 59-м, я – в 61-м, хотя был на год старше его. Подружились практически сразу, а со временем он стал для меня самым близким человеком в команде. Я для него, видимо, тоже, поскольку во время выездов мы всегда старались селиться в одном гостиничном номере. Это был исключительно справедливый и добрейший человек, пользующийся огромным уважением у партнеров, не случайно ведь его восемь лет избирали капитаном команды. И играл он, естественно, как подобает капитану, – красиво и надежно. Прекрасно координированный, прыгучий, пластичный, был одинаково силен как в позиционной борьбе, так и в персональной опеке. Не было в то время в стране футбольного защитника, равного Виктору в игре головой, как, впрочем, и в исполнении подката…
За 12 лет выступлений в основе «Динамо» он сделал для него столько, что в полной мере может претендовать на место в символическом составе команды минувшего столетия и потому, наверное, не заслужил того расставания с родным клубом, которое уготовила ему судьба. Впрочем, у нее в данном случае было вполне конкретное имя – Константин Иванович Бесков, тогдашний старший тренер «Динамо», который и отчислил Аничкина в 1972 году. Ему тогда был 31 год, но проблемы в их взаимоотношениях с Бесковым начались еще в 70-м, после того как в небезызвестном дополнительном матче за золотые медали чемпионата СССР мы проиграли в Ташкенте ЦСКА со счетом 3:4, ведя 3:1 за 20 минут до конца. Константин Иванович почему-то усмотрел в этом поражении «тройственный заговор», обвинив меня, Аничкина и нападающего Геннадия Еврюжихина в том, что мы продали эту игру неким мошенникам, поставившим на тотализатор за ЦСКА более миллиона рублей. Ерунда полная. У Бескова, по-моему, вообще в то время была болезнь видеть заговоры там, где их в помине быть не могло. Я и тогда говорил, и сейчас утверждаю, что все подозрения насчет сданной в Ташкенте игры – плод больного воображения.

Тем не менее выводы были сделаны, и 1972 год стал последним для Аничкина в московском «Динамо». В 71-м он сыграл за команду 17 матчей (в 70-м, замечу для сравнения, – 32), а в 72-м – всего лишь два, после чего в июле того же года был уже в составе брянского «Динамо» вместе с другим отчисленным Бесковым защитником Владимиром Штаповым. Штапов потом переехал в Вологду, где вместе со мной заканчивал карьеру в тамошнем «Динамо», а для Вити Аничкина Брянск стал последним футбольным адресом.

Конечно, он хотел остаться в футболе, работать в родном московском «Динамо», но сложилось так, что места там ему не нашлось. Родная сестра Вера, занимавшая серьезный пост в МВД (она возглавляла там профсоюзный комитет), устроила его в одну из воинских частей, дислоцировавшуюся на востоке Москвы — в Лефортово, благо Виктор имел звание капитана (почему-то в нашей команде все, за исключением майора Льва Ивановича Яшина, были капитанами) и хотел дослужить до пенсии. Но режимная работа с десяти утра до шести часов вечера оказалась для него, всю жизнь прожившего совсем в другом графике, непосильной прежде всего в психологическом плане. Он не раз жаловался мне в те дни: «Валер, ну не могу я выдерживать этот график. Тяжело мне…» Кончилось все тем, что он уволился оттуда, так и не дослужив до пенсии.

 

 

Не сложилась у него и личная жизнь: за год, если мне не изменяет память, до отчисления из «Динамо» от него ушла жена вместе с дочкой Аленкой. Светлана, грузинка по национальности, была родом из Сухуми, где они, по-моему, и познакомились. Поженились в середине 60-х, но родители Виктора, как мне кажется, так и не приняли ее в свою семью. Особенно активно против этого брака была настроена сестра Виктора: ей как работнику органов, видимо, что-то было известно о прошлом Светланы, женщины, безусловно, неординарной. Кстати, Витя сам невольно поспособствовал тому, чтобы их семья распалась, но, как говорится, знал бы, где упадешь…
В конце 60-х через каких-то своих знакомых он устроил супругу в магазин антикварной мебели, который располагался на набережной при подъезде к Лужникам, а там спустя некоторое время у Светланы завязался роман с директором магазина, и она ушла от Виктора, создав новую семью, в которой вскоре родился сын. Сейчас, насколько мне известно, этого директора тоже нет в живых.

Витя очень тяжело переживал разрыв. Бывало, во время очередного выезда «Динамо» проснусь в гостиничном номере в два часа ночи, а он лежит на кровати с открытыми глазами, о чем-то думает. Особенно страдал из-за Аленки, которую любил без памяти. Его дочку я, кстати, последний раз видел, когда ей было лет 12. Не знаю, как сейчас, но тогда она была очень похожа на отца, и даже кончик носа у нее потел точно так же, как у него.

Потом у Виктора появилась другая женщина по имени Наташа, он ведь мужиком был заметным – приятная, если не сказать, красивая, внешность, рост — метр семьдесят восемь… Но она так и не стала его второй женой. Он даже жил не у нее, а в квартире своего отца-вдовца (двухкомнатную квартиру на Башиловке оставил бывшей семье). Там, в Марьиной роще, я и встретил его в последний раз, как потом выяснилось, буквально за несколько дней до смерти. Выглядел он, должен сказать, как Ален Делон: клубный пиджачок, светлая рубашка, в тон подобранный галстук… Не секрет, что в последние годы Витя, как принято было тогда говорить, серьезно нарушал режим. Нет, он не был пьяницей, не валялся под забором, как некоторым, может быть, хотелось представить, но неустроенность в жизни заставляла искать противодействие. Тем не менее я могу утверждать, что на момент той нашей встречи он не пил как минимум месяц. Это было видно, что называется, невооруженным глазом. Ощущение было такое, что он собирался начать новую жизнь. В тот день Витя, по его словам, шел в спорткомитет, где ему предложили работу, связанную с футболом…

Можно легко представить мое состояние, когда буквально через пару дней узнал, что Виктор Аничкин умер...

 

 

Рассказывает Эдуард Мудрик, защитник московского «Динамо», мастер спорта международного класса:
— Виктора в команде называли Губастым, с легкой, что называется, руки самого близкого ему человека в «Динамо» полузащитника Валерия Маслова, который считал, что у его друга чрезмерно большие губы, как у негра. Но я все-таки думаю, что Анюта, ласковое прозвище, данное Аничкину болельщиками, более соответствовало не только мягкому характеру Виктора, но и его нетипичной для защитника удивительно мягкой, техничной и пластичной игре. При достаточно мощной фактуре он брал соперников не грубой игрой, а, входя в контакт, опутывал их, словно осьминог, и отнимал мяч так, что те не успевали опомниться. Он мог сыграть и на позиции полузащитника, подключиться в атаку, особенно при розыгрыше штрафных и угловых ударов. Именно так он и забил свой самый знаменитый гол в ворота команды Чехословакии в отборочном матче XIX Олимпийских игр: на 87-й минуте Виктор сделал счет 3:2 в нашу пользу.
Это, к слову, был единственный его гол в составе сборной, хотя бомбардирских качеств от него, естественно, там никто не требовал. Его главной задачей была надежная игра в обороне, и он успешно с ней справлялся. Мы, кстати, сыграли вместе в финале Кубка Европы 1964 года против испанцев в Мадриде, а в «Динамо», я недавно подсчитал, нам до сих пор принадлежит рекорд надежности игры в обороне: так, в сезоне 1961—1962 годов команда пропустила в среднем лишь один гол за матч. А посмотрите статистику за 1963 год: Аничкин провел в составе «Динамо» 25 игр, и за это время соперники лишь 11 раз поражали наши ворота…

Виктор в буквальном смысле жил футболом, ничего другого, кроме как играть в эту игру, он не умел, а потому, оказавшись вне ее, что называется, потерялся. Мы жили с ним тогда не только в одном доме на Башиловке, но даже в одном подъезде, и я видел, с какими сложностями, а подчас и подлостями столкнулся Виктор. Трудоустроить своего бывшего футболиста, сыгравшего 317 матчей в основном составе команды (если считать только матчи чемпионата и розыгрыша Кубка СССР), «Динамо» не смогло, а может быть, не захотело. К несчастью, не оказалось в тот момент рядом и близкого человека, который поддержал бы его морально, создал домашний уют, столь необходимый в подобных ситуациях. Жена Виктора, привыкшая к приличным заработкам мужа, к постоянным подаркам, привозимым из-за границы, оставила его, как только лишилась всего этого, да еще и дочку с собой забрала. В общем, кончилось все это тем, что Виктор начал искать душевное равновесие на дне стакана, а что может быть страшнее смертельных обид, заливаемых алкоголем?

Но в конце 1974 года все, казалось бы, пошло на поправку: ему предложили тренерскую работу на стадионе «Авангард», расположенном на шоссе Энтузиастов. Насколько я знаю, он прошел все необходимые проверки, вызванные тем, что этот стадион принадлежал режимному предприятию, а едва ли не в тот день, когда должен был выйти на долгожданную работу, взял и… умер. В 33 года! Вокруг этой смерти ходило потом много разговоров, но я уверен, что Виктор скончался от сердечного приступа. Мы с Игорем Численко ездили в морг после того, как это случилось: лицо у Виктора было синюшным – верный признак того, что причиной смерти стал обширный инфаркт. В тот момент, кстати, сразу вспомнилось, что еще во времена игр за «Динамо» он частенько говорил о том, что у него побаливает сердце…

 

 

Рассказывает Валерий Маслов:
— До сих пор толком не знаю, что же стало причиной этой неожиданной смерти? По одной из версий, они отмечали день рождения отца – Ивана Васильевича, здорово напились, а на следующий день Витя опохмелился бутылкой пива и умер. По другой — он вроде бы повздорил с отцом, и в момент ссоры случился инфаркт… Честно говоря, спросить, что называется, по горячим следам было не у кого, поскольку на похоронах я не был. Случилось так, что известие о смерти Вити получил за день до отъезда в составе сборной СССР по хоккею с мячом на чемпионат мира в Швецию. Естественно, сообщил об этом Трофимову, который возглавлял тогда команду, но Василий Дмитриевич буквально на коленях стал умолять меня лететь в Швецию. «Валера, — говорил он, — чемпионат мира будет очень тяжелым, если ты сейчас с нами не поедешь, потом тебя одного не отправят, а без тебя мы не выиграем…» В общем, он меня упросил…
А Витю похоронили в 40 километрах от Москвы, в Солнечногорском районе, где у его родителей была дача. На маленьком деревенском кладбище, затерянном в одном из многочисленных лесных островков по Ленинградскому шоссе. Без помощи людей знающих найти его могилу сегодня очень непросто, но говорят, так хотел сам Витя, поскольку на том кладбище похоронена его мама, тоже очень рано ушедшая из жизни.

 

 

«Капитанская повязка уместнее черной» — под таким заголовком в январе 1997 года в одной из центральных российских газет была опубликована небольшая заметка, которая начиналась такими словами: «Память о капитане московского «Динамо», игроке сборной СССР Викторе Аничкине, живет – в динамовском футбольном манеже состоялся очередной ветеранский турнир в его честь…» Увы, эти соревнования, которые стартовали в 1993 году, ныне приказали долго жить, и все началось с того, что новые хозяева вышеупомянутого манежа превратили его в рынок. Сегодня это спортсооружение вновь работает на спорт, но, по образному выражению председателя динамовского совета ветеранов Эдуарда Мудрика, была избушка лубяная, стала ледяная – совет по-прежнему в ней не хозяин...